не скрывала радости, что я остаюсь. По ее словам, я был «еще слишком мал». Пусть окрепнет, говорила она, узнает, где право, где лево. Тогда у нее и сердце не будет болеть за меня, «находящегося на чужбине»… В знойный день лета, когда, кажется, и яйцо в гнезде сваривается вкрутую, Тастан в сопровождении двух джигитов и двух стариков поехал в направлении Тогансая. Обычно, когда у молодых джигитов, выросших под суровой отцовской опекой, спрашивают: «Ну как, с охотой женишься?» — они отмахиваются стыдливо: «Да бросьте, коке…» Тастан и здесь остался верен себе. На другой день после того памятного разговора, что происходил без меня, отец спросил у Тастана: «Может, ты против? Может, нет у тебя желания жениться на дочери старухи Кыжым?» Тастан, старательно разжевывая холодное вяленое мясо и запивая его жирным айраном, потянул равнодушно: «Да не-ет, отец… Девушка, говорят, справная…» И больше ни слова. Посидел-посидел и пошел к овцам. В день, когда надо было ехать за невестой, он тоже был с овцами. Я помню, побежал за ним в обед. Сказал: «Иди, отец зовет. Люди там собрались. Переодеться надо, поедете сейчас». Он лежал в траве. Раздвинул цветы, прикрывавшие лицо, и посмотрел на меня, будто впервые увидел. «Разве сейчас? А я думал, завтра». Потом встал, взял из моих рук бурдюк и жадно стал пить холодный шалап. Гнедой пасся неподалеку. Тастан накинул на него уздечку, подтянул подпругу. Взобрался не спеша в седло, наказал мне лучше следить за отарой и затрусил домой. Не оглянулся ни разу. Я долго провожал глазами богатырскую фигуру брата, пока тот не скрылся за склоном холма. Вернулся он через два дня. Юрта наша стояла на берегу Аршабая. Речка маленькая — шагов десять в ширину, не больше, но мне она казалась огромной и полноводной. Начало свое она брала с далекого Кызыгурта и заканчивалась где-то у Арыси. Говорят, некогда Аршабай был действительно полноводным и шумным. И как бы свидетельством тому — отполированные скалы по берегам и крупный, почти галька, песок. Большая часть поймы теперь — отличное пастбище. Здесь буйно разрослись гулькаир, шагыр, бетеге, кеурек, сасыр и другие сочные степные травы. Скот, забредающий сюда, не в состоянии оторвать голову от земли, до того, знать, сладка трава. Тастан показался на дороге, когда степь, облитая закатными лучами, выглядела особенно торжественно и величественно. Человек пятьдесят гостей, приехавшие на той, шумно высыпали из юрт. Оживленно переговаривались друг с другом, наблюдали за путниками со склона холма. Несколько джигитов и девушек,
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45