не выдержав, побежали навстречу. Не утерпели и мы с матерью. Мать и смеялась и плакала. Она не замечала ни слез своих, ни улыбки, бормотала нескончаемое «айналайын» и своему «чернявому» и будущей невестке, мысленно обнимала и гладила обоих. Машина подкатила совсем близко. Это был автоклуб Айдара. Он изредка наведывался к нам из центра, привозил фильмы. Каждый его приезд был праздником. Мы не только смотрели кино, в основном — расспрашивали Айдара о новостях: сначала отец — о своих друзьях, таких же стариках, как сам, чабанивших на соседних участках, а потом уже и остальные — кто о чем. Вместе с Айдаром к нам на точку как бы приходила большая жизнь. Будто свежим ветерком дуло, когда рассказывал Айдар, и я замечал, как светлеют лица обитателей нашей юрты. Даже отец, увлеченный расспросами, на время забывал о своей всегдашней суровости. В последний приезд Айдара отец и уговорил его сопровождать сюда молодых. Мы не узнали Тастана. Правда, он вышел из машины так же не торопясь, как прежде, но его загорелое круглое лицо словно скинуло обычную хмурость — сияло, и кровь играла на щеках, а ноздри широкого носа возбужденно вздрагивали. Ему к лицу были и соломенная шляпа на голове и синий бешмет, плотно обтягивающий могучее тело, и начищенные хромовые сапоги. Он по-прежнему напоминал статую сказочного батыра, но теперь эта статуя на время ожила. Тастан не поздоровался ни с кем из нас. Ни глянул ни на кого, даже бровью не повел на приветствия. Лишь в объятьях матери задержался на мгновенье, дал ей поцеловать себя, потом сразу же направился к холму, где отец с несколькими стариками держал о чем-то совет. Я кинулся было следом за ним, но он, не взглянув, махнул на меня рукой, отстань, мол. И все же я любовался братом в эту минуту: меня восхитили и его бесстрастное лицо, и монументальная фигура, и богатырская поступь. Помимо воли я был очарован удивительной сдержанностью и суровостью, которые так нравились в нем отцу. …Той длился три дня. Молодежь шумно веселилась на лугу. Голубое небо над речкой Аршабай заполнили песни. Родная степь приняла в могучие объятия своих сынов и дочерей, пела вместе с ними, вместе смеялась, вместе радовалась. Девчата и парни, охочие до веселья и шумных игр, забавлялись светлыми лунными ночами игрой в кости, пели, состязались в игре на домбре, а то затевали вдруг игру в прятки, и тогда звонкий девичий смех приглушенно замирал в высоких травах. Незлобивые тетушки, окружив жениха, выжимали
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45