а подрастет — затаит, как нож за пазухой, коварную месть. Гляди, научишь на свою голову — тебя же и ограбит. Рано или поздно наверняка найдет своих, переметнется к ним. Что тогда будет? Но если и не станет мстить — легче? Велика ли радость воспитать злодея? Бай надеялся, что если Комша и не заплатит всего, то все-таки вернет Доскею немного скота: мало ли отдал старик калымом за невесту погибшего сына? Пусть виновник его смерти возвратит хотя бы часть потерянного. Но ни родичи, ни сам Комша до сих пор не показывались в ауле, и в душе Доскея зрело раздражение. Как вымерли все! — озлобляясь, думал он. И все-таки надо отдать справедливость — Доскей не был злым человеком. Сам отец, он понимал отцовские чувства. Ловя иногда тоскующий взгляд своего маленького пленника, затаенно думал: а не отвезти ли сына отцу? Сказать: «Ладно, что было, то было — мертвого не вернешь, а снимать с тебя, живого, шкуру, грабить последнего бедняка — достойно ли это человека? Забирай мальчишку и помни мою доброту». Но мысли эти были зыбкими, недолгими. Иго традиций давило на плечи Доскея. Что скажут родичи, что подумают соплеменники, если он нарушит закон мести, не возьмет выкупа? А дух умершего сына? Простит ли он отцу? Не посчитает ли, что Доскей уронил перед врагом честь своего рода? И снова ожесточалось сердце. Тебе нужен сын, мне нужен скот, уже холодно думал Доскей. Или, может, не жаль тебе сына, может, ты решил пожертвовать им? Вряд ли! А то давай, Комша, лежи-полеживай, а мальчишка пусть растет, как одинокий репейник в степи. Возможно, время и стерло бы гнев Доскея, отступило бы раздражение перед простой человеческой жалостью, которая всегда жила в нем, если бы ко всему этому не примешивалась давняя вражда с Шерали, из аула которого происходил Комша. Давно она вспыхнула, очень давно. Еще молодыми Доскей и Шерали не поделили между собой пастбищ. И потом было немало мелких стычек. А года три назад Шерали с несколькими барымтачами чуть ли не среди бела дня угнал косяк коней, принадлежавший Доскею. Потому-то теперь, когда помыслы Доскея уже готовы были склониться на сторону маленького заложника, перед ним снова и снова вставал образ коварного Шерали — и все будто переворачивалось в душе старого бая. Значит, его, Доскея, можно оскорблять как угодно, а ему один удел — быть добреньким? Ну нет! Пусть мальчишка сын нищего. Но он из аула проклятого Шерали. Попробуй верни его отцу — Шерали
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53