Была тесна или мелковата — углублял и расширял. Потом творил про себя коротенькую молитву об усопшем, тщательно отряхивал и очищал одежду и с сумерками возвращался домой. В городке он почти никого не знал, да и не старался узнать: людям он был безразличен, и люди стали безразличны ему. Он даже не спросил ни разу, кто умер — простолюдин, а может быть, хан, молод был покойный, стар ли? Добросовестно выполнял то, чего хотели от него родичи усопшего,— вот и все заботы! Брал за работу, что давали, никогда не требовал прибавки. Мало — не огорчался, много — благодарить не спешил. …Может быть, впервые за всю свою жизнь именно сегодня он подумал о старости. Все-таки одолевает, проклятая! Совсем сил не стало. Или это мороз за ночь так заледенил землю? Он попытался копнуть еще разок — куда там! Лопата лишь скользнула поверху, соскабливая пыль, и заскребла, как по железу,— аж мурашки пошли по телу. Ах, так? Он навалился на черенок изо всех сил, резко надавил на ступицу. И в то мгновение, когда лопата, казалось, наконец подалась вперед, боль, жгучая и пронзительная, как горячий нож, вошла в бедро. Он охнул, выронил лопату, ухватился за ногу, точно старался выдавить боль. Неуклюже опустился на землю. Бедро горело, а старое тело, схваченное ознобом, вдруг затосковало о теплой постели. Полежать бы теперь. Да где там! Кто ж за него копать будет? И тут же устало подумал, что, если нога теперь отойдет, две могилы он как-нибудь выроет, а третью… Нет, третьей ему не одолеть… Он не заметил, сколько просидел вот так, потирая больное место, пока нога, кажется, успокоилась. Молчун подумал, что пора бы и подниматься. Солнце стояло уже высоко, пожухлые клочки желтой травы посверкивали капельками растаявшего инея. Он подавил несколько раз ногой об землю, точно проверял ее на прочность,— боль вроде бы не проступала. Тогда он встал, но, еще не доверяя ноге, долбить землю принялся осторожно. Со временем Молчун успокоился. Только поверхность и промерзла, утешал он себя. Волноваться не о чем. Выроет он три могилы, конечно, выроет… Тело постепенно разогревалось, и Тунгыш окончательно забыл о недавней боли. Вскоре верхний промерзший слой был срезан, и лопата пошла легче. Все-таки ему везло, еще как везло — ничего не скажешь! Когда он копал вчера, земля и на глубине была много тверже, а вот сегодня… Почва, она в разных местах разная. Всего-то несколько шагов отступил от вчерашних могил, а копать раза в три легче. Видно,
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53