— мать Тунгыша… Морда коня скалилась прямо над ее головой, он наступал на женщину, грозя стоптать, но она не шевелилась, готовая собой заслонить мальчонку. — Оказывается, кто-то еще печется о нем? — усмехнулся Укитай. — Мырза, ведь и у скота есть хозяин. Почему же у человека не должно быть близкой души? — Значит, он тебе нужен? А выкуп принесла? — Мырза, неужели я пожалела бы что-нибудь ради сына? За один плач я отдала бы все, что имею. Но у меня нет ничего… — А нет — что толковать? Приедешь, когда будет… Ну-ка, сопляк, марш на коня — некогда тут разговоры говорить! — Пощадите, мырза… Пощадите мальчика и меня… — Марш в седло, тебе говорят! — Укитай, видимо, совсем освирепел. О какой тут жалости могла идти речь? — Всесильный создатель наш, за что обрекаешь на муки? — обезумев, кричала мать, валяясь почти под копытами лошади. — Не причитай, когда караван собирается в дорогу,— не накликай беду! Укитай нагнулся с седла: сильная рука подняла мальчишку над землей и кинула на спину свободного коня. — Держи поводья, болван. Поехали! — Апа-а-а-а… — Солнышко мое!.. Уехал мальчик, погоняя стада, принадлежащие чужим, страшным людям. На месте опустевшего аула осталось одно темное пятно на белом снегу — лежавшая ничком, почти лишенная рассудка мать. Аул Доскея располагался на новом месте. Люди ставили юрты, жгли костры, стараясь хоть немного обогреться — мороз взлютовал не на шутку,— разбирали скарб, утешали плачущих детей, и в той неразберихе, которая всегда сопутствует переселению, никто не заметил, когда исчез Укитай. Кинулись искать, но лишь удостоверились, что вместе с ним пропали конь и сбруя. Доскей поскакал к табунщикам. Но оказалось, и там джигита не видели, лишь беззубый, безобразно коверкая слова, говорил, что встретил мырзу перед ужином, что мырза плакал, но так как конюх вообще боялся Укитая, подойти и спросить, в чем дело, не решился. В сердце Доскея пахнуло холодом. Он сразу догадался, куда отправился сын, но в обычной человеческой слабости надеялся, что это не так. Теперь сомнений не оставалось: Укитай подался в аул Шерали. Буран, точно специально сделавший передышку на время откочевки, начал снова набирать силу. Лисьим хвостом мела в степи поземка. Ветер шел шквалами, неся на своих крыльях близкую ночь. Доскей понимал, что, если буря разыграется всерьез, как было
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53