за скотом по бескрайней земле, один, без людей, он и сам как бы стал частью этой степи, отстранился от мирских забот и мыслей. Ему, видно, и в голову не приходил вопрос, до каких пор он будет жить, как трава. Трудно сказать, думал ли он о собственном очаге, о детях, хотел ли быть похожим на других. Наверно, все это не тревожило его спящий мозг. И окружающие, глядя на парня, решили, что, хоть мир перевернись, он и тогда не станет другим. Лишь иногда он спрашивал у дорогого мырзы разрешения пойти на Кабантау навестить могилы матери и братика. Вот и все… В тот год Тунгышу исполнилось тридцать. Была тревожная весенняя пора. Травы потянулись к солнцу, пробивая почву острыми игольчатыми стрелами побегов, изнывали в брачных обрядах перепела и куропатки, заботливо строили гнезда где-нибудь в камнях или редком степном кустарнике, звонкой песней заливался в вышине жаворонок, зарывались в землю медлительные черепахи, чтобы отложить яйца и дать жизнь новому потомству. И только Тунгыш смотрел вокруг равнодушными сонными глазами, не замечая ничего и, видимо, ни о чем не мечтая. В тот день он пас табун. Медленно переступала кобылица под ним, и он покачивался в ритме этих шагов. По небу плыли высокие редкие облака, весеннее горячее солнце слало на землю новые и новые потоки тепла, и, может быть, поэтому тело охватывала истома. Табун передвигался неспешно, кобылица Тунгыша следовала за ним. Не было никаких причин для волнения. Табунщик незаметно для себя дремал. Проснулся он от отдаленного зова. Голос доносился будто ветром. — Тунгы-ыш! Тунгы-ыш! И сразу дрему как рукой смахнуло. Он резко выпрямился в седле, огляделся по сторонам. Никого. Только ветер шуршал в прошлогодних мертвенно-бледных стеблях ковыля да пофыркивали лошади. Пригрезится же бог знает что, думал он. Некоторое время лениво поглядывал на табун, возился в седле, устраиваясь поудобнее, потом веки снова затяжелели и начали смыкаться. Прошло какое-то время. Ему показалось, что он еще не успел по-настоящему задремать, как отдаленный голос снова возник в ушах. Голос прилетел к нему, точно стушеванное расстоянием эхо: — Ты не узнаешь меня, Тунгыш?.. Не узнаешь?.. Не узнаешь?.. Он был так знаком, что Тунгыша даже в седле подбросило; это же голос матери! Мама, ты зовешь меня?.. Сердце, точно маленький, но гулкий колокол отчаянно отбивало удары, и Тунгыш услышал его звон. Она зовет меня! Зовет! Что-то случилось?.. Случилось… случилось… случи-лось…— отдалось в мозгу. Я давно не был на
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53