опять так дико сверкнули глаза, что Укитай все понял. Несколько мгновений он с испугом смотрел на сумасшедшего, потом, видимо что-то сообразив, кинулся к конюшне, а еще через минуту, оттуда донесся его крик: — Вязать! Вязать придурка! Сильные руки подоспевших джигитов схватили сумасшедшего и бросили на землю, крепкий волосяной аркан опутал ноги, руки, плечи. — Где лошади, где лошади, дурак? Нет целого косяка… Куда ты дел их, куда? Отвечай! — Я их съел,— прохрипел сумасшедший, катаясь по земле. Плеть, свистя и чмокая, ходила по телу рвавшего зубами веревки Тунгыша. Но не крик боли раздирал его глотку, в голосе клокотала ярость. Он рычал, дергался, стараясь скинуть с себя путы, и снова рычал по-звериному глухо и грозно… Как стало известно, косяк угнали куда-то в степь барымтачи из аула Шерали. Их искали трое суток, и все это время табунщик лежал связанный, брошенный в какой-то пустой старой юрте. Смоченный в воде волосяной аркан давно высох и нещадно врезался в мясо. Тело Тунгыша занемело: он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Никто не заглянул к нему за эти три дня — в рот не попало ни глотка воды. Но, несмотря на все это, безумие постепенно оставляло его. Он плохо помнил, что делал и говорил, когда вернулся в аул. Знал только, что пропали кони. А еще он знал — что-то страшное и невозвратимое ждет его за это. В сознание проникали бессвязные отрывочные мысли: я связан… наверно, бить будут… Ох, как болит тело! О-о… Пусть побьют — это хорошо… Пить хочу… Почему мне не дают воды? Воды-ы!.. Ему казалось, что он кричит, на самом же деле хриплый, едва слышный шепот да еле уловимый стон вырывались шипением из его пересохшей глотки. Лишь на третий день вечером Тунгыш услышал возле своей юрты какой-то шорох. Сознание уже окончательно вернулось к нему, остались только отдаленный звон в голове и слабость в теле от голода и жажды, оттого, что он почти не мог двигаться. Шорох повторился, а в следующее мгновение от стены юрты отошел кусок войлока, и слабый неяркий ночной свет проник внутрь. — Эй, ты жив? — прошептал чей-то голос. Извиваясь всем телом и помогая себе ногами, табунщик подполз к дыре и разглядел беззубого Салыка. Старик подсунул ему миску с водой, и Тунгыш, окунув в нее лицо, принялся жадно глотать. — Я тебе мяшо пшинеш,— шепелявил старик
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53