Тунгыш не думал о свободе, не радовался, что наконец сброшено чудовищное ярмо заложничества. Он уже давно притерпелся к этому, и теперь его страшило то, что стояло за беспроглядной темнотой. Каким оно будет, завтрашнее утро? Куда, в какие дали, понесут его ослабевшие ноги? И зачем?.. День, два или три, а может, всего лишь ночь. Он не помнил, сколько времени бесцельно скитался по степи. Не помнил, когда окончательно ослабело тело и он ничком упал на холодную чужую землю, уже не пытаясь с нее подняться. И все-таки сознание вновь вернулось к нему. Видно, пока не пробил его последний час. Очнулся он оттого, что чей-то хрипловатый голос протяжно и тоскливо напевал над ним монотонную печальную мелодию. Еще не в силах отличить забытье от яви, он полежал немного, пытаясь определить, где он и что с ним. Но не определил. Почувствовал лишь озноб в каждой клеточке тела. А голос над головой, такой же жалобный и печальный, теперь стал немного яснее. Тунгыш с трудом разлепил невероятно тяжелые веки и увидел глубокую, ясную синеву неба и солнце, застывшее в зените. Далекая мысль, пришедшая из глубины памяти, болью наполнила мозг: лошади, где лошади? И тут же потухла. — Как ты попал сюда, бедолага? — спросил его голос. Тунгыш повернул голову и сквозь мутную дымку, застилавшую взор, разглядел какую-то старуху, с перекинутым через плечо пестрым коржуном. Наверно, целую вечность блуждал он по ней безразличными глазами, пока наконец рассмотрел высохшую темно-коричневую кожу морщинистого лица, покрытые цыпками худые руки и лохмотья, прикрывавшие тощее тело. И вдруг губы его дрогнули, он подался к женщине всем своим немощным существом. — Апа,— тихо и сладостно простонал он.— Ты пришла ко мне, апа? Грустная улыбка морщинками разбежалась у глаз женщины, легкой тенью легла на блеклые губы. — Какая я тебе апа, несчастный? Я дуана, побирушка, угодная аллаху. Давно уже сижу тут над тобой. Подумала, что умирает какой-то обездоленный, я решила прочитать отходную. Да, видно, рано тебя еще отпевать. На-ка воды — вон как губы спеклись.— И, подождав, пока он напился, спросила: — Куда путь держишь, милейший? — Куда глаза глядят… — Значит, не близко,— опять усмехнулась старуха.— Родственники есть? — Аллах один, и я один. — И давно ты тут валяешься? — Но, не дожидаясь ответа, заключила сама: — Давно, видно. Вон как колотит тебя — насквозь промерз. Скинька свою рвань —
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53