переоденься. Она полезла в коржун и вытащила оттуда хоть и поношенную, но еще крепкую мужскую одежду, протянула ее Тунгышу. — Живи долго, мать… — Зачем мне долго жить? Скажи лучше: да упокоится твоя душа.   — Да упокоится твоя душа. Он долго переодевался, отойдя в недалекие низкорослые кусты, и все это время старуха сидела, отвернувшись от него, опершись на свою отполированную руками белую палку. — Сколько же тебе лет? — спросила она, когда Тунгыш подошел, с трудом переставляя слабые больные ноги. — Тридцать. — Моложе меня на одно летосчисление, а туда же — в сынки просишься, матерью зовешь… — Не может быть! — ошарашенно уставился Тунгыш. Разве мог он предположить, что этой сгорбленной, иссушенной нелегкой жизнью старухе всего сорок два года? — Э-э, на себя посмотри. Сам как древний старик, только и есть что волосы черные. Видно, не от сахарного житья занесло тебя сюда. Что глядишь — угадала? А что тут угадывать — все и так видно. Ну, рассказывай, рассказывай, что там у тебя… И Тунгыш впервые за всю свою жизнь, не утаивая ничего и не стесняясь слез, которые медленно сбегали по его впалым щекам, рассказал о своих мытарствах. Он говорил о растоптанном детстве, о побоях и унижениях, о полуголодном существовании и только теперь, вспоминая, начал понимать, какая жуткая жизнь выпала на его долю, а он ни разу не задумался по-настоящему, почему она такова. И лишь сейчас, говоря обо всем этой горькой нищенке, он осознавал весь ужас такой жизни, всю ее пустоту и невольно содрогнулся, будто это была вовсе и не его жизнь, а жизнь дорогого ему человека, которого непременно надо было пожалеть. — Апа, у вас есть очаг? — Есть,— думая о чем-то своем, откликнулась дуана.— Возвращаюсь туда. Обойду эти места, а к зиме и — домой… Муж у меня калека. Тоже был нищим, вместе бродяжили, но теперь с ногами у него беда — не двигаются. Дома сидит. Не знаю, жив ли теперь: у него ведь, кроме меня, и нет никого. Остался на попечении соседей. Но если я возле него сяду — с голоду помрем… Когда он ходить мог, у нас дело спорилось. Как заведет, бывало, возле чьей-нибудь двери «ак ду-а-а-на-а-а» , да так звонко, что сразу из пяти-шести домов выходят, ну и, само собой,

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53