в руки посох и пошел собирать подаяния. — У нищего сердце должно болеть, если он пропустил хоть один дом,— учила его старуха. И Тунгыш, баламутя, приводя в бешенство аульных собак, останавливался у каждого порога, запевал монотонно свое «ак дуана-а» и клал в коржун все, что совали ему хозяева. Деньги, хлеб, курт, одежда — все отправлялось в пестрый мешок. Часть пищи он съедал сам, оставшееся раздавал вдовам и сиротам, продавал на базарах более или менее добротную одежду и лишь деньги складывал в провонявший грязью и потом носовой платок, завязывал его узелком и опускал в глубокий карман своего чекменя. Буквально за несколько дней он накопил столько, что вполне хватило бы прокормить целую семью в течение всей студеной зимы. Но Тунгыш, для кого и для чего он собирал и копил подаяния? Во имя создателя и для своего кармана? Думал ли он вообще, на что истратит эти деньги? Быть может, в глубине души осознавая постыдность своего нового ремесла, он попросту внушил себе, что не имеет нрава расходовать их? Разве он не помнил, с каким трудом доставался кусок хлеба его отцу? Сколько мозолей доляжен был набить Комша, сколько пролить пота, как мерзнуть и сгорать от жары, чтобы только прокормить жену и сыновей! А сам Тунгыш? Разве он сызмальства не знал цены тому же куску хлеба? И пусть слишком горек был этот хлеб — все равно заработан он был трудом. А теперь он идет от аула к аулу, произносит у каждого порога непонятные ему самому заклинания в песне нищих, и старая нищенка рядом с ним постоянно поправляет его, вдалбливает в голову бессмысленные слова. Один аул сменяется другим, тяжелая дорога уводит все дальше и дальше, и, кажется, ей уже не будет конца. Неужели теперь вся жизнь так и пройдет под лай собак и улюлюканье злых мальчишек? Неужели век ему суждено стоять с протянутой рукой у каждого дома, стучаться спозаранку во все двери, а вечером умолять хозяев приютить на ночь, заискивать перед встречным и поперечным? Или все-таки найдет он еще настоящее дело и жизнь его станет наконец осмысленной? Как знать? Тунгыш не думал об этом. Что-то доселе неизведанное входило в его жизнь. Он старался понять, что же именно, и лишь чувствовал — сменилось не просто занятие, что-то проснулось в нем, что-то сдвинулось с мертвой точки, будто бы он заново народился. И хотя эти ощущения, казалось, противоречили всему, что он наблюдал, Тунгыш уже наверняка знал: да, меняется,
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53