И уж точно решил, что я из тех, кто возле клубов отирается да расстилается перед девками. Ошибаешься, старик. Я знаю, это никуда не денется. Но… Сперва достаток нужен, достаток! Чтобы в карманах звон не переводился. Деньги! Если дом не полная чаша — не жизнь. Прозябанье! Недаром умными людьми сказано: «Если на обед есть, копи на ужин». И накопим. За лето столько денег выколотим, что все остальное само приложится. Сорок девок одной хворостинкой погонять буду! — И он опять захихикал, прикрыв ладонью рот, будто боясь, что кто-то услышит. — Светик мой, чья же это дермене? — А тебе какая забота? Была бы дермене, а чья — неважно… Да я и сам не знаю чья. В степи кого много? Людишек. Чего много? Стогов. Вот и насобирал малость. Омаш сломал высокий стебель гульхаира, стукнул им между ушей ишака, впряженного в арбу. — Ну, хватит болтать. Ты раскидаешь дермене, чтобы в глаза не бросалось, а внук арбу до моста доведет. Дальше ишак и сам дотопает. А не дотопает, так по мне — хоть в колодец… — Только внука я разбужу сам,— твердо сказал старик. Омаш резко повернулся и вперился в него глазами. — Что, думаешь, желчь разольется от страха? Или я медведь, по-твоему, а не человек? Да и нечего с ним нянчиться, вон какой дылда — пусть привыкает! Старик молчал: опять страх, поднявшийся откуда-то из желудка, тискал сердце. Взяв вилы дрожащими руками, он молча вонзил их в дермене. Ой, алла-а,— бормотал он, раскидывая кучу,— ой, алла, только этого мне не хватало. За какие прегрешения наказываешь меня? Почему я должен становиться вором? Падет па нашу голову проклятие какого-нибудь бедняги, в поте лица собиравшего эту проклятую дермене. И откуда свалился на нашу голову этот мерзавец?! Но что ему скажешь? Разве дьявол в образе человеческом прислушается к словам, разве проймут они его! Со стороны шалаша послышался скрип. Токсанбай повернул голову и увидел уезжавшего на арбе внука. У него защемило сердце. Жеребеночек мой, как бы не случилось с тобой чего-нибудь! Спросонок и с телеги свалиться можно… Через час дермепе была разбросана, и Токсанбай уже направился к шалашу, чтобы лечь рядом с храпящим Омашем, когда вернулся внук. — Солнышко ты мое! — Старик так нежно погладил внука по чубчику и так страстно расцеловал в щеки, будто не видел целый месяц.— Докуда проводил? —
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41