огонь.— Вот тебе куда дорога! — Что ж ты делаешь, а? Я уж — ладно, не обо мне разговор, я в жизни многое повидал. И как жуков да лягушек едят — тоже видел. Но пожалей же мальчика, ведь он еще ребенок… — Вот еще — жалей! А тебя, старик, жалели? Сам говоришь, многое видел. Пусть и он растет и все видит. Из пацанов должны мужики вырастать. Мужики! И воспитывать их надо в жестокости, в твердости. Так-то, старик!.. Жир у тебя там остался? — Вон в той чашке. У старика было такое состояние — впору плакать. Разве можно в чем-нибудь убедить этого ирода? Все те истины, к которым Токсанбай привык за свою долгую и трудную жизнь, в устах Омаша переворачивались вверх тормашками. — Сегодня хоть хорошей яичницей полакомимся. Куриные яйца не сравнишь с птичьими, эти куда нежнее. Омаш отломил веточку от подсохшего курая, вытер ее своей грязной лапой. Старик даже усмехнулся: будто она чище стала. Затем помешал ею содержимое сковороды, добавил соли, две ложки топленого масла, еще пару раз взболтнул и, поворошив угольки в печи, осторожно поставил сковороду на огонь. — Старик, посматривай тут. Да не пережарь смотри. Уберешь, когда верх побелеет. Я схожу искупнусь. Весь день старику не давала покоя одна мысль: как быть дальше? Он боялся Омаша: просто невозможно было предугадать, что выкинет этот остолоп; во всяком случае, ничего хорошего ждать от него не приходилось. Но и подчиняться злой воле старик отнюдь не желал. Всю жизнь зарабатывал на кусок хлеба честным трудом, а на старости лет податься в воры — да еще на глазах у внука… Ну уж нет! На это он не пойдет! Собирался Токсанбай давно открыться Омашу, но набрался духу только сейчас. Когда Омаш уже подался было от шалаша, старик остановил его. — Омаш, а Омаш, дорогой, погоди-ка,— заговорил старик и сразу же уловил, что голос его звучит подобострастно и виновато. Токсанбая даже передернуло всего — никогда не разговаривал он с людьми подобным образом. Омаш уже успел сделать несколько шагов, подминая своими жесткими, как подошва, ступнями засохшую стерню, но тихий голос старика заставил его не только остановиться, но и насторожил, будто кто-то мягко натянул невидимые поводья. Резко повернувшись всем своим огромным телом, он набычился, точно ждал нападения, и вопросительно уставился на Токсанбая, отрешенно глядевшего на поварешку в своих руках. Наконец старик поднял глаза и сказал
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41