не «дед», заставило дрогнуть старое сердце. Страдания, унижения, которые привелось испытать в последние дни, хоть и пронзали до печенок, когда-нибудь все равно забудутся, а вот то, что в тяжкую минуту внук подумал не о деде с бабкой, готовых сгореть в огне ради него, а об отце с матерью, было таким мучением, которое уже не изгладится до самой смерти. Подумать только, ведь именно его, Ергеша, старик с самого рождения на вопрос: «Чей ты сын?» — приучал отвечать: «Дедушкин». Так всегда было у казахов: внуки принадлежат не родителям, а старикам. И Токсанбай стремился привить мальчишке мысль, что отец с матерью — это так себе, а главные, самые дорогие для него — они — дед с бабушкой. И, сказать по правде, многого добился. Стоило ему хоть на день отлучиться из дому, как назавтра внук первым делом бежал жаловаться на отца с матерью. И старик со старухой, будто только и ждали этого, набрасывались на молодых с руганью. Каких только упреков не слышал от них тогда сын! И — о ребенке-то он совсем не думает, и стариков своих не жалеет — одна забота ходить начальником по своему совхозу! «А какой ты начальник? Какой? Одного ребенка не можешь воспитать, где уж тебе учить уму-разуму народ? Помрем мы со старухой, так ты наверняка на следующий же день отвезешь несчастного мальчонку в интернат!..» И вот сейчас, перебирая все это в памяти, старик думал, так ли он был прав, как считал всегда? Вспомнилась своя далекая молодость, когда был жив еще его отец. Вот кто действительно чтил древние традиции — ни одного ребенка и близко не подпускал к родителям. Забирал внуков к себе, лишь только их отнимали от груди, и потом не позволял даже прикасаться к ним. В то время отцу Ергешбая было около двух лет. Он только-только начинал ходить. Ходить начал поздно: дед с бабкой с рук его не спускали. Было у Токсанбая еще двое ребятишек, старшие, сын и дочь. Но пожили недолго, обоих унесла корь. Честно признаться, Токсанбай никогда особых чувств к своим детям не в питал: есть они — пусть будут. Впрочем, старик со старухой не давали думать — помрем, и до тебя очередь дойдет! И только когда лишился старших детей, внезапно стало пустынно и холодно в доме, точно высквозило комнаты. Тогда-то Токсанбай впервые испытал чужое, не изведанное доныне чувство. Ему вдруг стало не хватать этих детей, появилась скрытая где-то в глубине сердца печаль, тоска по невозвратной потере, хотя еще совсем
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41