отсутствия. Может быть, в эти мгновения ей припомнился Молдасан, и она оплакивала и его; может быть, за словами, обращенными к внуку, скрывала другие слова: «Был бы жив отец твой, разве случилось бы такое?» Старик почти с уверенностью мог сказать — это так, но сделал вид, будто ничего не понял. Прикрикнул: — Ну, хватит! Чего распричиталась среди ночи? Внук твой джигитом стал, на скот заработал. Нет чтобы радоваться — она слезы распустила! Зажигай-ка лампу да хоть чаем напои. Старенький дом, стылый, словно очаг на месте ушедшего кочевья, с приходом деда и внука наполнился шумом и смехом. И будто за синими окнами не ночь, а день-деньской. Вскоре появился накрытый стол. Монотонное пение старинной работы желтого, с вензелями самовара успокаивающе действует на сердце, во всех троих вселяет спокойную радость, веру в прочность бытия. Старуха глаз не может отвести от внука. Давно ли, казалось, был совсем ребенком, а сейчас вон какой выросший, повзрослевший. Она хотела по привычке посадить его рядом с собой, поласкать, но он вдруг застеснялся, отодвинулся с виноватой улыбкой и как-то уж слишком поспешно принялся за чай. Старуха насторожилась. Долгим-долгим взглядом смотрела она на внука, но, как ни старалась, не увидела в его возмужавшем облике той милой ребячливости, которую так любила. Казалось, давно ли свои собственные дети были маленькими, но не успела оглянуться — стал взрослым внук, а запах молока, которым всегда пахло его тело, очень уж быстро сменился запахом мужского пота и горькой полыни. Как идет время! Она невольно потянулась рукой к Ергешу и, погладив его по жестким черным волосам, подумала, что мальчику теперь надо стелить отдельно. А ведь до этой поездки он всегда спал с нею. Значит, вся ее ласка, которую она копила в одиночестве, все приготовленные слова уже не дойдут до него, а застынут в глубине ее души. Она почувствовала, как что-то тоскливое поднимается в ней. Но тоска была мимолетной. Ко всему привыкшее старое сердце очень скоро ощутило, что за посуровевшим обликом внука таится зарождающаяся, словно трава в апреле, зрелость единственного их потомка и что радость от этого куда больше, чем та, которую бабка испытывала раньше, когда внук был еще маленьким, куда выше! Она про себя отблагодарила всевышнего за это открытие и улыбнулась пока лишь одной ей понятной улыбкой. Уложив внука спать, старики еще долго говорили. Токсанбай не удержался и, пряча улыбку, сообщил, что дней через десяток в доме у них будет не менее трех тысяч рублей.
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41