в его вышине жаворонки, резвились, пользуясь коротким мгновением прохлады. Старик глянул вниз и ясно рассмотрел незнакомый аул, в полдень чуть белевший вдали. Сейчас можно было различить даже рассыпавшееся на пастбище стадо коров. И сердце старика наполнила неведомая радость: для одинокого человека, оказывается, и незпакомый аул бывает утешением, потому что напоминает дом, от которого ты далеко. — Ну как, жеребеночек, вроде бы неплохое место, а?— улыбнулся старик.— Ночью будем смотреть на огоньки аула и вспоминать нашу бабку. — А не далеко от арыка? — Тоже мне — далеко! Всего на какой-нибудь километр и отошли. Лень воду таскать, а? — Воду носить легче, чем дермене косить. — Вот тебе на! — Старик расхохотался, выставив вперед бороденку.— Не успел прийти, а уже разобрался, что легче, что тяжелее! Придется нам с тобой помучиться, придется! Зато потом соберем все скошенное, отвезем в Арысь и вернемся с кучей денег. А? Оденемся с ног до головы, купим велосипед тебе. С мотором. А как бабка обрадуется, увидев столько денег,— и говорить нечего! — И Пеструшку не продадим, верно? — Зачем же ее продавать? Столько денег огрести и корову продать? Ну нет! Она в хозяйстве не лишняя, кажется. Даст бог, откормим теленка, сдадим осенью в заготскот, да еще и десяток овец купим. Может, и не десяток, конечно, однако пяток — это уже точно. Расплодятся наши овечьи начнем потихоньку баранинкой пробавляться. А корова — это и еда, и одежда, а даже ученье твое. Правильно я говорю? Мальчик улыбался: больно все складно получалось в мечтаниях деда! Но согласился — кивнул головой. — А раз правильно, подай-ка мне мотыгу, сделаем ямки для подпорок. Я буду шалаш ставить, а ты сбегай за водой — чайку вскипятим. Завтра сходим вон в тот аул, закупим продуктов. И заживем. Они поставили шалаш, когда солнце стояло уже высоко. Усталые, позавтракали лепешками, запивая чаем, который внук вскипятил на жерошаке — печурке, вырытой в земле. Потом настелили под сводами шалаша одеяла — опять надо было переждать жару. Еще не устоявшийся шалаш потрескивает ветками, шуршит сухой травой, будто по нему бегают ящерицы. И все время казалось, что кто-то рядом, кто-то подкрался сзади, затаился под стенкой. — Ата, кто-то кашляет, что ли? — Что ты, что ты, милок, кто здесь может быть? Поспи чуток. С вечерней прохладой начнем жать. — Нет, слушай,
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41