полынь потрескивает. Ходит кто-то.  И в это время звякнула ручка ведра, оставшегося возле очага. Вздрогнув, оба вскочили на ноги. Выглянули наружу и — обомлели. Огромный, как верблюд, детина стоял возле печурки и лил себе на голову воду, оставшуюся в ведре. Ничто не изменилось в лице незнакомца, когда он заметил высунувшихся из шалаша хозяев, он попросту не обращал на них внимания, будто врываться в чужие владения — в порядке вещей. Был он буквально в чем мать родила, лишь голубой лоскуток на бедрах прикрывал срам. Вылив не спеша воду, он с удовольствием помотал головой, похлопал ладонью по загорелой мощной груди, потер шею. Потом с грохотом отбросил ведро, поднял лежавшую у очага огромную соломенную шляпу и нахлобучил ее на голову. На широченных плечах верзилы свободно могли бы усесться двое. А роста он был такого, что, войди сейчас в шалаш, даже согнувшись в три погибели, разнес бы его по палочкам. Старик пришел в себя только тогда, когда нащупал рукой мотыгу, лежавшую в углу. Внук выглядывал из-за спины деда. — Эй! Ты человек… или шайтан? — Ассалаумаликом! — как гром рявкнул незнакомец. — О создатель! Что он говорит? — Я говорю, ассалаумаликом.— Незнакомец повернулся к ним.— Что, людей не видели, а? Чего это вы такие взъерошенные? Ну-ка, давайте поздороваемся. Старик от растерянности сунул ему не руку, а мотыгу. Верзила громко захохотал. В груди его рождались такие звуки, что казалось, ухало где-то в холмах. — Меня… Меня… Мотыгой… Аха-ха-ха-ха… Мотыгой двинуть! Уй-уй-ух!.. Меня «катю… катюшей» не возьмешь, а ты… мотыгой! — Он легко выхватил мотыгу из рук старика, высоко подкинул ее и поймал за рукоять. Разом перестал смеяться, спросил: — Голодный я, пожрать не найдется? — Е, найдется… конечно, найдется.— Старик был в растерянности, долго рылся в бауле, разыскивая то, что надо, и наконец положил перед  незнакомцем последнюю лепешку из тех, что испекла им старуха.    Детина улегся на одеяле, облокотившись на локоть, разломил лепешку на четыре части, затем свернул один кусок и сунул его в рот. «О аллах, вот это глотка! — с суеверным страхом подумал Токсанбай.— Откуда он взялся на нашу голову? Бродит в безлюдной степи, что ищет? Уйдет или, не приведи господи, вздумает заночевать? Лучше бы убирался. Ну и рожа у него, во сне увидишь — не проснешься. Челюсти прямо лошадиные, как он ими орудует!»

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41