аристократов-кокнарщиков уже не было, да и никто не разбирался в этом деле, разводили дурманную траву без счета, без меры, как попало, глотали торопливо, наскоро. Прежде-то, оказывается, люди, с оглядкой на Жузеке, хранителя неписаных правил, сдерживали себя, а потом втянулись, стали одурманиваться до умопомрачения — не все, конечно, а слабые, безвольные, и уже появлялись то в одном, то в другом доме аула кайфоманы. Сладостные речи Жузеке у всех были живы в памяти: их повторяли несчастные с трясущимися руками, с тусклым блеском в запавших глазах, повторяли бродяги, потерявшие родной очаг. И каждый такой бедняга верил, будто ищет и находит наслаждение, райское блаженство. Молдарасул поначалу пил для здоровья, иногда, но потом и сам не заметил, как получилось, что без питья он уже постоянно был не в себе: болела голова, подступала тоска и он маялся, буквально не находя себе места, как человек, потерявший нечто очень дорогое. * * * Родителей он потерял рано, остался один в убогом отцовском доме, не было у него ни семьи, ни детей, требующих заботы. Но его смолоду тянуло к людям. Он вставал спозаранок, перекидывал через плечо отцовский коржун и шагал куда глаза глядят. Заходил то в один, то в другой дом, исполненный готовности помочь людям, включиться в их хозяйственные заботы, требующие молодых сильных рук. И его охотно привечали. В любой дом входил он, будто к родным вернулся: если там, к примеру, в это время пили чай, он, едва поздоровавшись, а то и вовсе не здороваясь, плюхался на одеяло на полу, говорил: «Уф-ф, налей-ка чаю…» И никто не считал это бесцеремонностью, никто не жалел для него угощения, потому что и он не жалел своих рук, помогая людям по хозяйству. Его угощали, расспрашивали о житье-бытье, Так и стал он мальчиком на побегушках для всего аула. Вроде бы никто этим не злоупотреблял, относились к нему даже по-отечески, по-матерински, просто люди принимали его таким, каким он сам представал перед ними. В собственный домишко он не заглядывал неделями, а то и месяцами. У людей — то свадьбы, то похороны, то сев, то уборка урожая — хлопот невпроворот, и все не успевают управиться, и всем-то он нужен. В самом деле, кто оттолкнет здорового, сильного джигита, который простодушно брался за любое дело, никому ни в чем не отказывал, причем силище его можно было только позавидовать! Он свободно входил в любой дом, и его привечали всюду, точно и правда
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82