рукава и начал один пить чай, пиалу за пиалой. К нему и раньше редко кто заглядывал, а после этого злосчастного вечера и бездельничающие старики стали обходить стороной жалкий домишко. * * * Три дня Молдарасул не выходил из дома, и ни одна душа не встревожилась, жив ли он. Он так привык считать себя родным сыном аула, что и сам был привязан по-сыновьи к людям, в чьи дома входил свободно и дружелюбно. Раньше, болея, он торопился поскорее подняться и не хотел никого обеспокоить, даже радовался, что не обременяет соседей необходимостью заботиться о нем. Теперь он мучительно ждал: неужели не придут хотя бы спросить, как дела, как он себя чувствует. Уже по одному тому, как повели себя в тот вечер старики, он понял многое. И все же снова и снова возвращался мыслями к последнему разговору. «Как же так?.. Ведь хвалили меня и те, и эти. Радовались, когда я возвращался в аул. Укоряли даже: зачем ухожу, зачем помогаю где-то на стороне чужим людям. Встречали так хорошо. И вдруг сразу все забыли, никто не ищет… Значит, только я постоянно их искал и опять должен искать? Меня нет, и ни один из них не хватился меня. Выходит, умри я завтра — некому будет вынести мое тело?..» Он думал так, а сам напряженно и мучительно ждал, что скрипнут двери, заглянет кто-нибудь из аксакалов, потом, солидно оглаживая бороды, войдут другие, заговорят, полные заботливости, о его судьбе, о предполагаемой свадьбе. Однажды вечером дверь и в самом деле скрипнула, кто-то нерешительно остановился на пороге, окликнул в темноте: — Эй, Молдарасул! Одурманенный очередной порцией горького настоя, Молдарасул, как ни силился, не мог припомнить, чей это голос. Голос был молодой, но наглый, самоуверенный, и Молдарасул не отозвался. Людей было двое. – Пошли, нету его. Опять, видно, шатается где-то, неприкаянный,— сказал второй. Первый возразил: — Ничего, не упустим. Крепкий джигит, и руки золотые. Если в первые мгновения Молдарасулу показалось, что кто-то подслушал его мысли, пришел его проведать, справиться, как он живет, отчего запропал, то произнесенные слова показались обидными, заставили насторожиться. Не он им нужен — руки его нужны. И это: «шатается», «неприкаянный»… Да он и вовсе может уйти, свет белый широк. Он и не заметил, как дверь захлопнулась. Ушли. Но дверь опять вскоре отворилась. Молдарасул
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82