и можно будет двинуться в неведомый путь, она до конца прикипит душой к этой семье, к этим почти родным лицам, и они, если бы даже захотели, не смогут прогнать ее, разве только силой. Как знать! За четыре месяца, проведенные в чужом углу, Кыжымкуль похудела и изменилась до неузнаваемости. Красавица с лебединой поступью, от которой трудно было взгляд отвести, превратилась в жалкое пугливое существо, поэтому, видимо, и не задерживались на ней взгляды аульных молодцов. Зимой, едва девушке минуло семнадцать, довелось ей испытать новое мучение, непонятное, ужасающее. Она была убеждена, что уже испила полную чашу страданий, какие могла послать ей судьба. Ничего более страшного создатель не мог для нее придумать. Но, оказывается, мог… Оказывается, страдание можно продлить, возвращая и страшные воспоминания, воскрешая каждую подробность. Новое мучение зародилось еще там, в прежней жизни. Оно зашевелилось в ней неожиданно, острыми толчками давая знать о себе. Рыданиями Кыжымкуль разбудила чутко спавшую Кымку. Чтобы не потревожить детей, обе женщины вышли в переднюю комнату и, усевшись возле старого очага, проплакали до утра. «Почему я не умерла тогда?» — билась в рыданиях Кыжымкуль. «О бедняжка моя, ты же несмышленыш совсем,— повторяла Кымка, не зная, что ответить, чем утешить несчастную.— Ты даже не поняла, что с тобой, не ведала. А теперь будем ждать, не гневи судьбу…» И она обливалась слезами вместе с Кыжымкуль, не находя иных слов утешения. От их стонов и рыданий проснулись дети. Вырвать, вытравить из чрева новую, только зарождающуюся жизнь — такого не было в обычае у казахов. Нежность к будущему ребенку, трепетное ожидание прихода его на землю всегда были достоинствами нации. После этой ночи Кыжымкуль старалась уже не плакать при Кымке, потому что в тот же день сияющая Кымка сообщила ей о своем плане: она расскажет всем соседям, будто Кыжымкуль — ее младшая сестра, приехала к ней после того, как рассорилась окончательно с дурным мужем и злой свекровью. Приехала разделить ее вдовье горе и спокойно родить ребенка, чтобы раздоры между близкими людьми не надорвали сердце ребенка еще во чреве матери… Так говорила Кымка и ожидала первенца Кыжымкуль, точно рождение собственного своего дитяти, хотя порой Кыжымкуль и ловила на себе ее полный тревоги и сочувствия взгляд. И сама она не в состоянии была преодолеть чувство горя и ужаса при мысли о будущем ребенке, чувства эти разъедали душу, как моль, поедающая нежную пуховую шаль. Солнце весны, теплое и ласковое, опустившись поближе к земле
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82