какие он испытывал, глядя на нее, исхудавшую, сурово-сдержанную, примирившуюся с нуждой и одиночеством, чувства, которые разрывали его душу, были похожи и на раскаяние, и на отчаянную тоску, и на глубокое сострадание. Даже если преступно родное дитя — оно твое, плоть от плоти твоей, и его беда, его горе и страдания — это и твоя беда, твое горе… Как бы ты ни пытался вырвать из сердца отцовское чувство, малая искра будет тлеть где-то в глубине, чтобы вспыхнуть вдруг и заслуженно ожечь тебя обугливающей болью! Даулетбай прикрыл глаза, когда Кыжымкуль проходила мимо, и ощутил вдруг исходившее от нее тепло. Казалось, не было ничего дурного, тяжелого, не пролегла между ними черная полоса взаимных обид и неприязни: его дочь, любимая, прекрасная, некогда потерянная, была тут, рядом, он мог окликнуть ее, прижать к сердцу… К исстрадавшемуся отцовскому сердцу, где простые человеческие чувства отчего-то уродливо и болезненно уступали место иным, жестоким, придуманным кем-то когда-то и вовсе не нужным человеку для его покоя и счастья, для счастья его близких. Сердце Даулетбая дрогнуло. Нет, не было оно каменным, оно таяло как лед, к которому придвинули пламя. «Оказывается, не нужно и спрашивать,— шепнул стоявший с ним рядом усатый джигит, силясь скрыть волнение.— Вы узнали ее?» Даулетбай взглянул на него и прижмурил глаза: «Да, узнал…» Потом незаметно приложил палец к губам — мол, помолчи пока. Кымка вместе с Оспаном расстелили на полу одеяла, гостей усадили на почетное место. Фитилек самодельной лампы светил так тускло, что трудно было разглядеть лица. Кыжымкуль налила воды в самовар и в казан, висевший над очагом, подбросила дров. Кымка принесла из кладовки два тонких куска мяса, опустила в казан, и они тут же потонули в нем. — Сестра, не нужно готовить для нас угощение,— произнес низким звучным голосом старший из путников. – Уже полночь. Кымка, закрывшая казан почерневшей от времени крышкой, удивленно обернулась: — Да как же это? Ведь вы с дороги. — Поздно, сестра, детям нужно спать, а мы перекусили в пути. Вот чаем согрелись бы с радостью. У нас дело к вам, спешное… Гости в этот дом приходили редко даже при жизни мужа Кымки, и теперь она, оживившаяся было, с радостью принялась за приготовление нехитрого угощения. Судя по речам и одежде, дом ее посетили не простые люди, и она мгновенно хлопоты о том, как побыстрее уложить детишек, сменила на заботы о гостях, хотела принять
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82