чужими друг другу и не сойдутся больше их пути в этой жизни? Какое обвинение тяжелей: «Дочь забеременела под отцовской крышей» — или: «Он прогнал дочь на голодную смерть»? Этот вопрос пришел в голову Даулетбаю лишь теперь, когда на бледном до прозрачности, худом лице дочери он не смог прочитать отклика на свой тоскливый призыв. Хотя мысль эта заставила его вздрогнуть от боли, будто острие копья вонзилось в тело, он заставил себя превозмочь боль, он не в состоянии был взвешивать и сравнивать тяжесть обвинений. Время ли думать о своей боли, когда твое дитя в опасности и виной всему ты сам?.. Но что это? Кыжымкуль вновь открыла глаза, оглядела всех, на этот раз внимательно, сурово, и вторично прикрыла веки. Она видела отца, узнала — в этом нет сомнения! — но не захотела встретиться с ним взглядом, поэтому и сомкнула ресницы. Длинные, пушистые черные ресницы — только они и остались от прежней сияющей красоты Кыжымкуль. Да, сердце дочери окаменело, остыло к нему. Как она испугалась! Будто смерть перед собой увидела, а не родного отца. Даулетбай вглядывался в лицо дочери, ждал не дыша, когда она откроет глаза. Открыла. Посмотрела в упор. Но не было в этом взгляде ни милосердия, ни даже любопытства. Холод. Ледяной холод. Отказавшись от угощения, гости уже провели в доме не меньше времени, чем ушло бы на его приготовление. Постепенно волнение утихло, малыши, жалевшие Кыжымкуль, перестали хныкать, да и сама она поднялась, казалось более всего смущенная беспокойством, какое причинила Кымке и детям. На гостей она опять не смотрела, и Даулетбай с болью наблюдал, как отрешенно спокойны ее движения. Ни о чем не подозревавшая Кымка трогательно оберегала Кыжымкуль: сама подбрасывала ветки в очаг, приказала Оспану долить выкипевший наполовину самовар. До чая никто больше не обмолвился ни словом. Детишки стали засыпать там, где сон застиг каждого из них, только смуглая девочка с распущенными волосами качала люльку: обеспокоенный шумом ребенок проснулся и начал хныкать. На полу расстелили скатерть, пиалы наполнились душистым горячим чаем. Усталые путники, многократно извиняясь за причиненное беспокойство, опрокидывали одну пиалу за другой, торопливо, почти залпом. Постепенно пиалы поплыли медленнее, гости то и дело утирали потные лица, исподлобья вопросительно поглядывая друг на друга. Кымка заметила это, пересела ближе к ним и сказала: — Вот теперь можно и поговорить, послушаем, о чем вы хотели посоветоваться, какое важное дело привело вас в наши края. Усатый джигит быстро
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82