держала наготове. Киеван до краев наполнил ее жидкостью — лил он медленно, с осторожностью. Гущу снова собрал в мешочек, тщательно завязал его и сделал глубокий, полный вдох, будто собирался нырнуть. Затем взял обеими руками чашу, торжественно поднес к губам. Послышался слабый всхлип, один-единственный, и наступила полная тишина. Чаша в руках Киевана постепенно поднималась, вначале закрыла нос, потом глаза, наконец брови, пока не уперлась в надбровные дуги, но за все это время не было слышно ни единого звука — похоже, Киеван не сделал ни одного глотка, просто густая жидкость бесшумно, как масло, лилась ему в горло. Опустив чашу, Киеван сделал шумный выдох: «Уф-ф-ф…» — и огляделся по сторонам. Ему показалось, что все ожило вокруг, что зрение его неожиданно обострилось и теперь он мог разглядеть уйму полузабытых вещей: висящую у входа одежду, узлы в правом углу, десятилинейную керосиновую лампу, расстеленный дастархан, желтый самовар на полу. Возле самовара, едва возвышаясь над конфоркой, смуглая до черноты, скрючилась его старуха. Запели аульные петухи. Но Киеван и Кыжымкуль все еще бодрствовали. Точно рассчитанным движением Киеван время от времени швырял по дастархану пустую пиалу, старуха наливала чай, старик уверенной рукой, не открывая глаз, брал пиалу, подносил к губам. После десятка пиал голова у него свесилась, тело ослабло, но по лицу разлилось выражение блаженства. Кыжымкуль знала, что он погрузился в кайф и теперь крикнет «налей чаю» только через полчаса. Она бесшумно поднялась, вынесла самовар в прихожую, долила воды и опять стала раздувать огонь. А холодный пронизывающий ветер дул не переставая. Если вой прерывался на секунду, это означало, что ветер, подобно хищному разъяренному зверю, присматривается, с какой стороны вернее напасть. И в самом деле, он врывался в самоварную трубу — стайки вспугнутых искр метались в воздухе, и огонь гас, будто залитый водой. Горестно причитая, старуха вновь и вновь принималась за то же самое. Вот уже и приготовленные щепки кончились, а если огонь совсем затухнет на ветру, разжечь его бывает очень трудно. Пока горит, нужно поскорее наколоть еще дров. Впотьмах, ощупью Кыжымкуль стала искать топор, подняла мешки у стены, переложила с места на место свернутый коврик — подстилку, потом вышла во двор, пошарила на земле около поленницы дров. А в самоваре уже догорали последние щепки. «О аллах, это твоя кара,— беззвучно шептали сухие губы.— Вот развеется кайф у старика, крикнет он: «Налей чаю!» — что тогда делать?» Старуха снова вошла в дом, постояла в полной растерянности посреди комнаты
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82