Он отбросил на одеяло тряпку с семенами и вцепился обеими руками в поводья. — Аксакал, что с вами? Если больному человеку не поможешь сразу, потом хворь изгнать труднее,— рассердился фельдшер. — Кто больной? Какая хворь? Это, милый, не хворь, а старость. Хуже не будет и лучше тоже не будет. Оставь ее, не возись,— тоном, не терпящим возражения, приказал Киеван.— Гляди ты,— заговорил он после некоторого молчания,— кто-то чихнул, а они и рады, прямо домой прискакали. Других больных нету, что ли, или свои лекарства распродать не можешь? Нет, милый, пусть аллах тебя наградит, старуху не трогай. Я сам вылечу. — Аксакал,— на этот раз фельдшер угрожающе повысил голос,— советская медицина не уступает дорогу знахарству. Отпустите поводья! Киеван пристально вгляделся в лицо фельдшера своими глубоко сидящими глазами: — Это ты себя «советской медициной» называешь? А не высоко ли хватил? Эй, погоди, чей ты будешь? Никак — средний хромого пастуха со стеклянным глазом? Это не ты вчера только без штанов бегал? Фельдшер смутился, помолчал. — Да, я сын пастуха. Что из этого? — спросил он отрывисто. — Вы посмотрите только — не успели надеть штаны, и уже — власть. Законники! Может, с твоей матерью спал не отец, а закон, а? Молодой человек покраснел от стыда и гнева. — Аксакал,— ответил он резко,— кто дал вам право унижать людей? Вы слышали, что за оскорбления можете предстать перед судом? Сгорбленная спина Киевана задрожала, угловатые плечи задвигались — он смеялся. — О, пропал я, пропал, горе мне… Паду твоей жертвой. И на сколько же ты меня засудишь? Засуди… Их-хы-хых-ых… Прямо на десять лет сразу… Прибавь мне веку. Я тогда за восемьдесят перешагну… ых-хых. — Если этот человек…— Фельдшер слегка пошевелил старушку, которую все еще крепко обнимал.— Если с этим человеком что-то случится, отвечать будете вы. Я не могу оказать ей необходимую помощь из-за того, что вы мне мешаете. Я так и укажу в акте. — Ойбай-ау,– Киеван огляделся вокруг, как бы призывая всех в свидетели.— Вы слышите, что он говорит? Эй, эта старуха твоя или моя? Еще актом грозит! Хоть сто актов пиши, а старуху отдай. Ссаживай с коня, говорю! Давай ее сюда, ну! Давай! Киеван оторвал руки доктора и стащил с коня безжизненное тело Кыжымкуль. За много-много лет, после того как они поженились, он впервые
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82