мешка, точно его содержимое могло улетучиться. Развязал, сунул дрожащие пальцы, с трепетной бережностью вынул горсть травы. Всыпал ее осторожно в маленький мешочек, а большой опять затянул тугим узлом. Через некоторое время старуха внесла гудящий самовар, сгибаясь под его тяжестью. Когда петухи пропели в третий раз, Киеван принялся заново разводить кокнар. Все повторилось сызнова: до бледного рассвета, крутясь по столу, летала к старухе пустая пиала, и та, наполняя пиалу темно-красным чаем, подавала ее мужу. Наконец жажда была утолена, вновь Киеван погрузился в кайф, откинулся на подушку и задремал. А старуха поднялась, ощущая треск во всех суставах, начала беззвучно убирать посуду. Вынесла все в сени, прикрыла старика одеялом, привернула, задула лампу и опустилась на пол там, где сидела на расстеленном одеяле. Видно, утомилась она сильно, потому что заснула мгновенно, едва склонила голову к подстилке. * * * Наступило утро. Промозглый ветер, будто и он притомился за эти бессонные ночи, что-то бессвязно бормотал, скребся за дверью. Бледные, немощные утренние лучи проникли в комнату, осветив две скрюченные фигуры: старик в неудобной позе похрапывал на одеялах, старуха спала прямо на полу. В полумраке почти пустой комнаты они темнели как два расплывшиеся пятна… * * * Он и сам не знал, как пристрастился к этому зелью. Давно, очень давно, более полувека назад, он сильно заболел, болезнь приковала его к постели. Соседи позвали к больному табиба, аульного знахаря. Медленно и торжественно, как бы совершая некий таинственный ритуал, табиб развел в большой чаше коричневое питье, дал выпить… Несколько дней больной метался от непопятной боли, не мог подняться, а после этого питья он блаженно задремал, назавтра смог поесть, а через два дня был здоров. И он уже никогда не задумывался над тем, что болезнь сама собой могла подойти к концу, как сам собой мог бы прийти оздоровляющий сон. Нет, избавление от тех неведомых болей он связал прочно в памяти своей с чудесным напитком табиба. Так и повелось: заболит ли голова, заноют ли кости — он не искал ни врача, ни лекарств, а прибегал к помощи стариков. Ох, где оно, золотое время, когда их было много, таких стариков. Стоило попросить: «Дорогой, отсыпь-ка из кар-машечка» — и крупные беловатые комочки зелья щедро сыпались в подставленные ладони. Потом хозяин ласково кричал жене: «Байбише, поставь-ка самовар!», начинал расспрашивать, как дела, и текла неторопливая беседа о том и
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82