лишь потому, что все лето серый ослик на своей спине таскал для нее корм. А для нас, людей, он таскает топливо. Да и только ли для нас? Не успеем мы оставить его в покое, дать короткую передышку, как непременно подкатывается кто-нибудь из соседей: «Дайте на пару часов Серого, только льда из нижнего ручья привезти…» Как не дать? А несчастное животное изнемогает под тяжестью чужих мешков, набитых ледяными глыбами. Да и в школу он меня возит очень часто, тоже не ближний свет! Как выйду утром из дома — подставляет свою костлявую спину, сам уже знает, что к чему. В общем, покорно выполняет все, чего от него требует человек, а потом в жалком своем стойле доедает остатки за избалованной Рыжей, благоденствующей в теплом сарае. И при этом не ропщет, все принимает как должное, так что зря люди говорят «упрям, как осел», несправедливо это. А меня, признаться, безропотность нашего Серого иногда и раздражает. Какая польза от такой покорности? Никакой! Один только вред… Что животному, что человеку. Решив, что мы уже далеко отъехали от Кулмана, я оглянулся, но не сумел разглядеть, идет ли он следом или так и стоит на прежнем месте. Нет, идет, идет… Сделает несколько шагов, потом наклоняется, пальцами выгребает снег из рваного сапога или запихивает обратно высунувшуюся в дыру портянку. Может, он плачет от холода или от обиды?.. Нет, все-таки это слишком жестоко. Я не должен был его гнать. — Эй, Кулман! — закричал я.— Иди сюда, не валяй дурака! — Езжай своей дорогой! — Иди сюда, садись! — снова позвал я. — Скорее сдохну! — донесся его голос. Он побежал так быстро, что скоро обогнал нас, я едва поспевал за ним на своем бедном осле и все звал его: «Садись, садись же, слышишь?» А он лишь мотал головой. Я заметил, что одна портянка вовсе вылезла из его сапога и осталась лежать на снегу. Значит, теперь уже снег беспрепятственно набьется внутрь и Кулман, наверное, отморозит ногу. — Стой, Кулман! — заорал я, соскочил с осла и, пробежав немного вперед, схватил его за шиворот. Кулман не сопротивлялся, но он глянул на меня глазами, в которых была такая ярость, какой я еще в жизни не видел. И я разжал пальцы и залепетал: — Слышь, Кулман, прости меня… Ну, прошу тебя… — Не надо,— тихо сказал он и

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45