Ничего, Кулман,— говорил я,— потерпи, скоро дома будем… Он едва заметно кивал головой, и я радовался хоть этому: значит, слышит меня, понимает, значит, жив и не потерял сознания. Ветер набирал силу, и, когда мы добрались наконец до аула, начался настоящий буран. Солнце село, наступили сумерки. Мы приблизились наконец к дому Кулмана. Я заметил, что из их ворот выехала и тут же растворилась в снежном вихре какая-то арба. — Слушай, это кто ж у вас был? — спросил я, склонившись над Кулманом.— Чья арба? Он не ответил. Он впал в беспамятство.   *   * * Девять дней я не вставал с постели и метался в бреду. Мама и Еркинай были так напуганы, что, опасаясь сглаза, испекли семь лепешек и роздали соседям. На это ушла половина всей нашей пшеницы. Девять дней в обычной человеческой жизни не столь уж значительный срок. Но если сложить все горести, какие могут настигнуть человека за это время, и все радости, а потом разделить на девять,— печали получится столько, что, обратись она в реку, потонула бы любая лодка. Когда беда и надежда вытесняют друг друга из твоего сердца, ночи кажутся нескончаемо длинными, а солнце всходит, кажется, лишь для того, чтобы сверкнуть и закатиться, вновь ввергнув все во мрак. Чтобы не впасть в отчаяние, старики и старухи гадают и, если все получается плохо, гадают снова и снова, до тех пор, пока не мелькнет удача. И спать люди ложатся в надежде на счастливый сон… Всего девять дней. А в маленький аул за это время пришло две похоронки и, словно для того, чтобы облегчить боль израненных сердец,— четыре треугольных письмеца: «живы, здоровы…» Но ведь и треугольнички эти были в пути не меньше двадцати дней! Кто знает, что последует за ними? Жизнь переваливалась с боку на бок, как утлая лодка рыбака в шторм. В один из этих девяти дней пришло письмо от отца. Пять страничек из школьной тетрадки в клетку. Весь аул пришел послушать новости с фронта. Пришла и больная мать Гульжамал: один ребенок на руках, другой держится за подол материнской юбки. Читать попросили учителя Сейду. И не один раз он прочитал письмо, а несколько, потому что все время приходили другие люди, да и те, кто был с самого начала, хотели прослушать еще и еще раз. И почти все плакали, слушая учителя, и поздравляли нас

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45