каждой семьи она вырвала для фронта по пуду пшеницы, а ведь аул и без того день кое-как ел, два — голодал, день радовался скудной пище, два дня маялся голодными спазмами в желудке. Но что поделаешь — война! От отца опять давно не было писем, и мама ночами тяжело вздыхала и тихонько, украдкой от меня, плакала. Но я слышал… Как-то утром я вышел из дому напоить Рыжую и вдруг увидел на рыхлом осевшем сугробе скворца. Как же я обрадовался весенней птице! Уж она-то не ошибется: раз прилетела, значит, и впрямь конец зиме. Скворец вертел головкой и удивленно попискивал: дескать, как же это получается? Я знаю, что уже весна, а снег не стаял… — Апа! — закричал я.— Коктем! — Да что ты? Где? Где он? — закричала мама, выскочила из сеней и, будто споткнувшись о порог, упала и потеряла сознание. Ведро с золой, которое она держала, покатилось по ступенькам. — Коке! — едва не взвизгнула от счастья Еркинай и ласточкой пролетела мимо меня к калитке. И тут только я понял, что натворил. Я же крикнул: «Коктем!» — весна, а они, несчастные, не расслышали и подумали — «коке», отец! С трудом я втащил маму в дом, уложил поудобнее, но не знал, как привести ее в чувство. Тут влетела Еркинай. Вид у нее был как у безумной. — Где он? — набросилась она на меня.— Ты соврал? Я объяснил, что им обеим это послышалось, что я вовсе не виноват, что прилетел скворец, и я крикнул «коктем», а не «коке». По щекам Еркинай скатывались слезы жестокого разочарования. Так едва не разорвались сперва от радости, а потом от обманутой надежды два измученных, истосковавшихся, израненных страданиями сердца. Призрачное счастье сверкнуло и погасло, да не просто так, а нанеся матери и сестре страшный удар. Долго еще мама не могла прийти в себя и существовала как будто в каком-то липком тумане, где-то между явью и сном. А я думал, что, верно, нет в мире ничего более жестокого, чем безутешные рыдания ребенка и боль женщины, чьи надежды оказались обманутыми. Вы не знали войны… Да, мы ее не знали.  И вот наконец снег окончательно сошел, наступило тепло. Словно впитав в себя все горести, выпавшие на долю людей, земля тихо вздыхала, высвобождаясь из-под ледяного плена. Ее ли вина, что зима оказалась столь затяжной и суровой?

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45