вернется к малышам.— И обратился к девочке: — Но ты не станешь нам мешать? — Нет,— прошептала она.— Я тоже могу писать буквы. Кулман дал сестре тетрадку и карандаш, и она действительно сидела тихо, как мышонок, и усердно, высунув розовый язык, выводила буквы, слова и даже цифры. А спустя месяца два, когда удалось все же уговорить ее вернуться в первый класс, выяснилось, что Зергуль нечего делать не только в первом, но и во втором классе — так много она успела узнать и так усердно училась. И при условии, что Кулман будет помогать сестре, учитель Сейду в конце года снова взял ее в свой класс, уже окончательно. Вскоре оказалось, что ей не только не надо помогать, но она и сама, позабыв о куклах, прекрасно справляется с программой третьего класса. Учителя не могли скрыть своего удивления и восхищения способностями девятилетней хилой девочки в рваном платьице и стоптанных башмаках, из которых вырос ее брат. Так вместе с Кулманом Зергуль перешла в четвертый класс.   *         * * Наблюдая в поле за Кулманом, я заметил, что с мачехой своей он почти не разговаривает, если же она что-то велит ему сделать, делает молча и при этом старается, чтобы Зергуль все время оставалась рядом с ним, не отходила. Впрочем, девочка и сама сторонилась мачехи, потому, наверное, что лицо у Панзай было замкнутое, недовольное. Да и помнила, вероятно, Зергуль о раскаленной кочерге в руках мачехи, и инстинкт подсказывал на всякий случай быть от нее на безопасном расстоянии.  Видеть эту семью было горько. К вечеру все, и взрослые и дети, очень уставали, движения становились замедленными, неверными. Еще бы! Целый день под таким палящим солнцем, что черепашьи яйца плавились на глазах. И лишь на закате, когда солнце медленно соскальзывало в свое невидимое миру гнездо, дышать становилось легче. Но к этому моменту силы уже окончательно иссякали и хотелось лишь одного — поскорее лечь и уснуть. В один из таких предвечерних часов люди заметили на горизонте пронзенного закатными лучами всадника, приближающегося со стороны аула. Из-под копыт коня вздымались окрашенные багрянцем клубы пыли. Всадник приближался, размахивая руками и едва удерживаясь в седле. Все побросали серпы и косы, а всадник издали, когда его еще невозможно было услышать, во все горло кричал: — Суюнши! Суюнши! Суюнши!.. – Оказалось, что это — наш молодой пастушок.

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45