чучело подвесить под крышей сарая, никто б его не достал… А мы забыли… — Мама,— вновь окликнул я. — Ау… — А если тетя Орынша… в общем, если она не поправится, что ж будет с ее детьми? — Даже не думай такого! Поправится! — А если нет? Ну что тогда? Что ж детям делать? — Что-нибудь придумают, чтоб не умереть. Люди помогут…— И она вздохнула еще тяжелее… Сон не возвращался. До самого утра я видел перед собою горько плачущую рыжую корову, тоскующую по своему теленку. И видел детей, оставшихся круглыми сиротами. — Мама, а что это за телега приезжает в дом Кулмана? Ты не знаешь? И почему их отец не пишет? — Не знаю, сынок. Откуда мне знать? — А я и Кулмана во сне видел. Он плакал и говорил, что отец не вернется, пастушонок, мол, все наврал. — Ну, если во сне плакал, значит, наяву радоваться будет,— сказала мама невесело и добавила: — Бедные дети… Прямо из головы не выходит, как мачеха гналась с раскаленной кочергой за Зергуль! А что, если б догнала? Ну, хватит, Онгар, скоро вставать, а я еще почти не спала. Довольно разговаривать! И я умолк. * * * С ранней весны Орынша стала бродить по аулу, по-прежнему босая, с непокрытой головой и всклокоченными, свалявшимися густыми волосами, пегими от пробившейся седины. Встречая кого-либо из аульчан, она останавливалась, долго глядела на человека и неизменно говорила: «Не плачьте…» И медленно шла дальше. Иногда она взбиралась на крышу своего дома и громко пела. А иной раз привяжет к длинному шесту веревку и прямо оттуда, с крыши, начинает «удить рыбу». При этом так хохочет, что просто оторопь берет. Раньше Орынша много болела: день на ногах, два — в постели. Теперь же ходила босиком по снегу, и по талой воде, а ничего с нею не делалось,— наоборот, она даже поздоровела, пополнела, щеки стали розовыми и тугими, хоть совсем еще недавно были желтыми и запавшими. Собравшись однажды на совет, аульчане решили, что Орыншу надо отвезти в город, в больницу. Колхоз дал арбу. Ранним утром учитель Сейду, Кулман и я подъехали к их дому. Мы торопились, зная, что чуть позже она уже уйдет бродить невесть где и ее, пожалуй, не найдешь. style=»font-weight: 400;»>Что же мы застали у них в доме! Орынша силой прижимала к своей груди пятилетнюю Гульбахрам и требовала, чтобы та сосала. Девочка отбивалась, кричала, и учителю с трудом удалось вырвать ее из цепких материнских рук. — Что с тобой, Орынша? — мягко спросил Сейду.— Ты ж не ребенок… Он, наверное, хотел сказать: «Ты что, совсем с ума сошла?», но пожалел несчастную. А она, стыдливо застегнув на себе кофту, не без кокетства осведомилась: — Зачем пожаловали, гости дорогие? — Да вот, в город собрались,— беспечно сказал учитель.— Дай, думаем, прихватим Орыншу, может, ей на базар надо, одежку какую ребятам купить. — В город? — с подозрительностью и испугом переспросила Орынша и пронзительно глянула на учителя. — Ну да… Арба за воротами. — Нет!— твердо сказала Орынша.— Нечего мне там делать. Там одно шпано много! :— Да ты что? — расхохотался учитель. — Какая шпана? И чего тебе бояться, ведь с тобой едут три джигита! — Он подбородком указал на нас с Кулманом.— Можешь и Гульжемал с собой взять… — Не поеду! — закричала Орынша так, будто к ней уже применили силу.» — Никуда не поеду! — Вскочив, она отбежала в дальний угол и вжалась в него, словно ища спасении. — Слушай, Орынша,— спокойно сказал Сейду и попытался к ней подойти, но женщина закричала, будто ее ударили: — Не смей! Не подходи! Знаю я вас!.. Вот тут й пришлось учителю применить силу. Выхватив из-за пазухи толстую веревку, он быстро обмотал ее несколько раз вокруг Орынши, спутав ее руки и ноги. Маленькая Гульбахрам заплакала и закричала: — Ой, кокетай! Отпустите маму! Отпустите, ей больно! – И она вцепилась в Сейду, стараясь оторвать его от матери. Гульжамал давно все поняла. Она схватила сестренку на руки и убежала с нею за дом, чтобы самой не видеть и ребенку не показывать, как мать будут увозить. А Сейду, с нашей, конечно, помощью, потому что одной рукой ему было не управиться, вынес внезапно умолкнувшую Орыншу из дому и бережно уложил в устланную соломой арбу. Собственно, нам почти не пришлось ничего делать, настолько сильной, и ловкой была единственная его рука. Не зря люди говорили, что к ней перешла сила второй, отнятой в госпитале. Арба рывком взяла с места. Мы избегали оглядываться назад, а если
Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45