обряда.— Исхаков! — И у него тоже… — Да что же это такое! — не на шутку разозлился учитель.— Народ переживает страшные испытания, а они… — Так ведь говорили, что школы до весны не будет, вот они…— Это лепетал наш староста Кемпирбек.— Вот их и решили… Сейду скупо улыбнулся, а мы, мальчишки, захохотали в голос. Пожалуй, с тех пор как началась война и дети перестали быть детьми, никто из нас так весело не смеялся. Детство наше исчезло, закатилось, затерялось как ртутный шарик в войлочном ковре, и никто не надеялся, что оно вернется. Просвистев над полем боя, безблудно долетев до нашего аула, пуля вонзилась в затылок нашего детства и убивала его наповал. И вдруг сейчас, на этом уроке, оно на миг возродилось в широких улыбках и звонком смехе. Но только на миг. И тут же вновь отступило. И каждый вернулся к своим невеселым думам. Мне вспомнились слезы на глазах нашей рыжей коровы и то, как обреченно она вылизывала чучело собственного теленка. Бедняга! Интересно, распознала ли она обман? Впрочем, я уже знал, что матери целуют и прижимают к себе своих мертвых детей едва ли не более исступленно, чем живых. Однажды мне довелось это видеть. «Не расклевало ли воронье его тело…» И как только мама могла подумать об отце такими страшными словами? О моем отце, песни которого и сегодня еще помнили в ауле, об отце, умевшем где угодно отыскать нашу Рыжую и принести домой влажного, теплого теленочка. Как высоко подбрасывал он нас в воздух, приходя с работы. Мы с Еркинай всегда дожидались его за калиткой, и он по очереди подкидывал нас вверх и ловил в свои сильные руки… А на свою последнюю «мирную» получку он купил нам по собольей шапке и сказал: «Носите, мои жеребята, а в другой раз я, бог даст, и матери вашей такую же справлю…» Всю свою жизнь и все надежды он связывал с нами, со своими детьми и женой. Где ж он теперь? Где-нибудь в заснеженной степи… один… Нет, это невозможно! Не надо было маме говорить те слова. — Барибаева! Что с тобой, Барибаева? Я очнулся от громкого голоса учителя Сейду и посмотрел на Гульжамал. Она плакала, уронив голову на руки. Наш учитель, кажется, растерялся. — Что случилось, Гульжамал? — спросил он и, подойдя к девочке, погладил ее по спине своей единственной рукой.— О чем ты? —

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45