чужим местам, где родился и радостно жил, честное слово, я бы не поверил. А вот, надо же, так все и есть… Беспечность и веселость, с которой он несколько минут назад изображал человека, стоящего «как вкопанный», так резко сменилась печалью, неприкрытой тоской, что это и заинтриговало, и одновременно напугало Зейнеп. – Я вижу, вам тяжело говорить об этом, может быть, не надо? — осторожно сказала она, подливая ему чай. – Вы даже в лице переменились. – Можно было бы и на этот раз промолчать, но сколько же я могу держать душу на замке. Да и когда еще я наведаюсь в эти края? — он слабо улыбнулся. – Вы же не чужая, вы хозяйка моей бывшей квартиры, а это что–нибудь да значит. Вы знаете, я ведь специально полетел из Симферополя в Якутск через Алма–Ату. Айторе, помолчав, налил себе вина. – Вообще–то, человек божий — гость на этой земле, — неопределенно сказал он. – И даже в этом своем положении он день ото дня ждет чего–то радостного, необыкновенного. Все ждут, как говорится, и хан, и чернь. Я уже говорил, что в этом городе у меня немало и знакомых, и друзей, и близких. За эти годы наши отношения так охладели, что сейчас я просто боюсь ходить здесь по улицам. И еще мне потому страшно… — голос его вдруг дрогнул, Айторе осекся, но все же справился с волнением. – Кажется, шагну и наступлю на кости своего сына… – О аллах, что вы говорите? — воскликнула Зейнеп, отпрянув от стола, и глаза ее расширились. – Кости? Боже сохрани!.. – Да, кости. Обыкновенные. Мне кажется, что если я пойду по улицам города, то под ногами захрустят кости. Зейнеп охватил ужас. Не в силах встать, двинуться с места, она остановившимися глазами смотрела на человека, который говорил это, прихлебывая вино. – Помните, я говорил о сыне, который по одному скандальному делу попал в тюрьму? Вот это он, первенец наш. Так и не сложилась жизнь у мальчика. Вышел из тюрьмы, стал работать каменщиком на стройке. Хорошо работал, все уже и забываться стало. Зарабатывал неплохо, на все ему хватало, у нас ничего не просил. Друзья–товарищи появились. Телефон только для него звонил, и когда ни поднимешь трубку: «Мурата можно?» И среди ночи звонили, и под утро. Мать все ворчала: «Несчастные, как бы они жили без Мурата?» Иногда отвечала, что его нет, чтобы мальчик поспал.

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52