ты сама говорила, что если я заболею, ты не пойдешь на работу и тогда тебе мало заплатят денег. Зейнеп тихо, чтобы не заметила дочь, вздохнула и, подавляя жалость, комом вставшую в горле, заговорила подчеркнуто равнодушно. – Вот и молодец… Умница! А потом что, домой вернулись? – Нет, она потом в парк меня позвала, там недалеко маленький такой парк есть, мы и пошли туда. На самолете катались. Мне так понравилось! Она залезла в самолет, а я снизу на нее смотрела, мы так смеялись, мама! – А ты почему не села в самолет? – Я?.. У меня голова кружится, я на земле стояла. – Ладно, спи. А Назипа уже и сама уснула, не договорив что–то про чужое мороженое и самолет. Высвободившись из объятий дочери, Зейнеп отвернулась к стене и так же тихо, как и вздыхала, заплакала. А назавтра, поднявшись чуть свет, она опять тормошила детей, поила их чаем и развозила по сердобольным знакомым. И вот однажды (почему она запомнила такую мелочь?) самый старший — одиннадцатилетний Бектур, он потом, не поладив с братьями и сестрами, оказался аж на Сахалине капитаном корабля — возьми и заяви матери: «На пятнадцать копеек ничего не купишь, дай тридцать! Я съем два пирожка и выпью бутылку лимонада, а иначе проголодаюсь, пока домой приду». Зейнеп тогда внимательно посмотрела на гордого Бектура и выдала ему пятнадцать копеек из мелочи, оставленной себе на обед. Мальчишка, она помнит это, засмеялся от радости и чмокнул ее в щеку. Этому хоть повезло в жизни, заработки хорошие, квартира дай Бог каждому. А другой сын, Нартай, оказался невезучим, всю жизнь спотыкается на ровном месте, путается в трех соснах, оттого и живет со злобой на всех и вся… А ведь каким ласковым был, не уснет, пока мама его не погладит. Да, тогда вся их жизнь начиналась и кончалась матерью. Испугаются чего, кричат: «Мама», радость какая случится, опять: «Мама!» и без нее ни шагу в своей маленькой жизни. А теперь… Теперь они не нуждаются ни в советах, ни в ее теплых ладонях, ни в пятнадцати копейках. Выйдя на пенсию, Зейнеп столько передумала всего, столько вспомнила всякого, что голова у нее шла кругом. А думала она о прожитой жизни, о себе, о детях. И с какой бы стороны Зейнеп ни подступалась к былому и настоящему, прежней горячей привязанности детей к себе она не находила. И, похоже, отныне

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52