добра за жизнь они сотворили меньше, чем зла. Вот и попадают они в пылающий костер. Бедные родители озираются вокруг, ищут, кто подаст руку помощи. А кто поможет, если у каждого положение не лучше. И что удивительно, обыкновенный карманный платок может, оказывается, сослужить на том свете большую службу. Когда грехи родителей на один мискал перетянут и они уже вот–вот должны угодить в тозак, тут и подбегает с криком дочь: «Пусть я сгорю в адском огне!» — и бросает свой платок на ту чашу весов, где добрые деяния. Так, благодаря дочери, мать с отцом находят спасение и не попадают в ад… Вот, оказывается, какая доля у бедной дочери. Раньше Айторе никогда не слышал эту легенду и с неожиданной силой был поражен ее простой мудростью. Разволновавшись, он даже позабыл о своем горе, которое только что обручем сдавливало его грудь. Если сравнить то горе, страдания и унижения, которые терпит женщина со времен появления на земле Адама и Евы, с невзгодами мужчин, то у женщин получилась бы высоченная гора, а у мужчин — небольшой холмик, на который и ленивому человеку не составило бы труда подняться. Он не знал, что на этот счет думают другие, но сам для себя давно решил, что так оно и есть. И потому ко всем женщинам он относился с одинаковым сочувствием, и если бы это было в его силах, отдал бы им все лучшее и доброе, что может сделать человек человеку. Думая о сути легенды, он будто заново сделал для себя удивительное открытие о великой и безмерной душевной щедрости женщины, и в его груди родилось какое–то особое радостное волнение и острое чувство нежности. Он всем сердцем отдался этому редкому состоянию, не в силах осознать, что же с ним произошло, а Зейнеп уже заговорила вновь. – Одно мое утешение на этом свете — моя единственная дочь, — она робко посмотрела на Айторе, словно спрашивая, не будет ли он спорить. – Я о Назипе говорю, — добавила она так, будто уже рассказывала о ней.  – Она, знаете, с пеленок стала понимать, что такое бедность. Девочка моя одиннадцать лет всего прожила… Нет для матери ничего страшнее, чем смерть ребенка. Вот вы только что говорили, для отца–матери все дети одинаково дороги. Да, не станешь ведь кого–то оттеснять в сторону за то, что глупее других, или у него плохой характер. И все же… — как ни старалась Зейнеп говорить спокойно, но опять комок подкатился к горлу.

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52