сладкого. Ну что ж, пусть будет так, какая ни есть, а тоже судьба! — Айторе, грустно усмехнувшись, начал подниматься с места. – Когда мы были детьми, у нас в ауле жил старик по имени Барахат, — Зейнеп, кажется, вполне овладела собой. – Он был бедняк, голь перекатная, непонятно, как только душа в теле держалась. Ходил в одном старом чекмене, накинутом на голое тело. Барахат жил тем, что пас нашу скотину. Так вот он, опираясь на свою пастушью палку, говаривал: «На этой земле–вселенной всего–то восемнадцать тысяч живых существ. А чтобы создать каждую тварь непохожей на других, аллаху великому нужно было каждый раз иметь особое расположение духа, прилив доброты, щедрости души. И слава тебе, создатель, что не обошел ты меня своим вниманием, сотворяя восемнадцать тысяч тварей. В твоей воле было сделать меня собакой, свиньей, мошкой, червяком, муравьем, но ты, благодарение тебе, сотворил меня Человеком, вручил посох пастуха и доверил пастиаульный скот!» Я не раз слышала от него эти слова… Наверное, в них для умного человека скрыт большой смысл? Ведь стремясь иметь больше, есть жирнее, перестали замечать, что лежит рядом, все устремляем взгляд подальше и не видим то, что близко… Эти слова почему–то взволновали Айторе, он подошел к Зейнеп и впервые открыто посмотрел ей в глаза. – Вы очень умная женщина, — тихо сказал он. – Вам понятна народная мудрость. Только вот об одном я жалею… – О чем же? – О том, что таких женщин, как вы, становится все меньше. Лет через тридцать–сорок ваше место займут другие. Они будут совершенно непохожими на вас по уму, пониманию жизни, у них источником ума станут только газеты, книги и особенно телевизор. Вы заметили, уже сейчас исчезают бабушки, которые рассказывают внукам сказки?.. – Каждые пятьдесят лет — обновляется народ, а каждые сто лет — страна. – А верно ведь, а? — Айторе мягко дотронулся до плеча Зейнеп, быстро подошел к столу, налил вина в фужеры и один протянул ей. – Нам далеко за пятьдесят, и наше место уже заняли молодые, а еще через пятьдесят — и их сменят наши внуки. А мы… Нас ждет сначала наш конец, а потом и забвение. Больше мы никогда не увидим друг друга. Этим небом станем, пылью времени… А теперь… когда нам осталось так мало ходить по земле, я, не предаваясь печали, поднимаю этот тост за вас. За женщину, которая живет ради детей, не желает зла даже

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52