кругленькую милую мо лодуху, благо ее же предложение было о трудоднях Деме сину. Так и записали в протоколе, что она «официальным представитель» колхоза. А устно добавили, что «справед ливо переговорить с Демесином во время его службы». Солнце краешком своим коснулось горизонта, и Демесин уже разок объехал аул, когда кругленькая, как пон чик, молодуха, молясь всем святым, села на лошадь. К то му времени, как добралась она до Стража, солнце скрылось за крайней чертой белой-белой равнины и все вокруг застлали сумеречные тени. Демесин давно и с нетерпением поджидал всадника, приближавшегося к нему: он остановился, как только заприметил движение. Белизна снега рассеивала темноту, и дома за спиной всадницы казались нарисованными.
- Здравствуйте, Демесин-кайиага! — приветствовала вознину молодуха.
Что Демесин не терпит официального обращения, она поняла еще прежде — уж так-то он осердился в тот раз на активе, едва председатель назвал «товарищем Демесиновым»,— поэтому и начала так разговор, по старинной вежливости величая этого непонятного человека «кайнага». Встретил ее долгий и пристальный взгляд Демесина, пронзивший женщину ужасом: словно размышлял Страж, можно ли съесть эту неожиданную наездницу. Укутанной платками молодухе в холоде страха показалось, что ее го рячее молодое сердце вдруг обложили льдом. — П-поздравляю тебя… в-вас… с вашей повой работой, кайнага!..— проговорила как можно вкрадчивей, будто кошку погладила. — Что-о-о? — поднявшийся ей навстречу Демесин в своем тулупе показался женщине громадным медведем, Вставшим на задние лапы. Неверный, чуть рассеивающий темноту снежный отсвет еще усиливал это впечатление. А в отдалении под укрытием какой-то сараюшки лю бопытный колхозный актив во главе с председателем зор ко высматривал происходящее. «Никак разговорились, а?..», «Да-а, кажется, разговорились…» — обменивались они догадками соответственно жестам или движениям участников действия возле упряжки Демесина. «Точно. Разговорились!» — утвердила одна молодая женщина, глаза которой, надо полагать, оказались острее, чем у осталь ных. … — Тебе… да, вам со вчерашнего дня мы решили тру додни выписать… за охрану…— говорила между тем Демесину кругленькая молодуха. — Коня куда навострила? — оборвал ее Демесин. — А? Коня? Как это — «навострила»? — сердечко члена актива подступило к горлу.— Ойбай, кайнага… лошадь моя… то есть… колхозная… Демесин, ничего больше не говоря, сорвал с плеча ружье и выстрелил поверх головы женщины. Та пала ниц. Так и лежала, не