только это сказать и потребовалось.— Не все ли равно, когда ты меня видел… вчера! сегодня!.. По мне — хоть в прошлом году, пусть!..» Только добравшись до ближнего дома, женщина ощу тила настоящее избавление — здесь, не в силах сдержи ваться, дала волю слезам. От обиды и страха, который претерпела, от унижения и слабости, чисто бабьей слабо сти, расплакалась она… Тут и актив во главе с председате лем сбежался на плач. Они только-только приняли отчаян ное решение пойти на выручку Орынши — ждали лишь сигнала, еще одного выстрела… Но раз Орынша сама объявилась разумеется, надобность в вылазке отпала… — Так какая ж его фамилия-то? — поинтересовался кто-то из актива, когда Орынша немного отогрелась в доме председателя, куда ее привели. — Пес его фамилию знает! — огрызнулась Орынша и принялась рассказывать о своих злоключениях. Все слушали ее со вниманием, каждый переживал, и никто, думается, не хотел бы оказаться на ее месте. — Как же мы напишем его фамилию? — с улыбкой спросил председатель, когда рассказ был закончен и все — каждый по-своему — пережили его. — Сами и узнайте! — отвернулась от всех Орынша. Молчание нарушила смуглая мужеподобная женщина, греющая у печи спину. — Э, других забот у нас мало, что ли? Оставьте и фа милию, и этого придурка, будь он неладен! — Она в сердцах махнула рукой.— Может, еще кого собираетесь отправ ить… с поздравлением?… — И правда, может, сама сходишь… Слава богу, скроена богатырски! — пошутил было председатель, но женщина приняла его слова за чистую монету. — Ну да,— тут же взорвалась она, — всем колхозом теперь на поклон к нему, как же!.. И без того уж сердце не на месте… — Глаза ее в возмущении сощурились так, что стали треугольными.— Так и запишем в бумаге,— Демесин. Пять кило зерна, ему положенных, он и так получи без фамилии. Кто ж его тут не знает?! Небось но ошибутся… На том и остановились. И в официальных бумагах колхоза стало значиться: «Демесин — Страж покоя». С той поры его так и звали — Страж покоя… Шло время. До самого конца войны так и нес Демесин свою «службу». Зимой — сани, летом — арба, круг за кругом объезжал он аул, ночь за ночью не смыкал глаз. От принятого раз и навсегда распорядка