незнакомый тогда всем юноша приблудился к аулу в начале тридцатых годов… не то с Сарыарки… не то из Каракалпакии. Времена были смутные, многие искали по белу свету пристанища, кто, думаете, тогда интересовался друг другом? Приняли парня как и других пришельцев — живет и пусть себе… Было ему в ту пору лет пятнадцать-шестнадцать, можно сказать, почти взрослый, он и рассуждал-то уже трезво, совсем не по годам взросло. Одно настораживало в повадках: исчезал куда-то регулярно и так же неожидан но объявлялся. Так было каждую неделю. Время шло, и менялся Демесин как бы на глазах: слов но что-то не давало ему покоя, словно спешил он вечно куда-то, всегда сосредоточенный па каких-то своих мыслях, серьезный, все более угрюмый. Как же было не поинтере соваться причиной такого его состояния, но в ответ на расспросы он лишь бормотал невразумительно и еще боль ше замыкался. Людей аула образ жизни парня смущал немало, вот и приставили к нему однажды соглядатая, чтобы проследил, чем же занимается «приблудный». Че рез неделю тот человек сообщил: «Ничего особенного. В прошлую пятницу побывал он на старом кладбище в Еспесае, сидел долго у могилы. Совсем свежая могила. Никуда больше не отлучался, а больше ничего странного нет, и опасаться, видно, его не стоит…» Свежая могила на старом кладбище притягивала к себе, словно накладывая печать печали не только на па мять Демесина, но и на всю его жизнь. Потому он и осел в ауле, что в пути смерть унесла сразу и отца и мать; юноша смог поначалу выкопать одну на двоих, временную, яму. Над этим нежданным захоронением к нему, наверно, и пришла взрослость. Оторваться от дорогих останков Демесин не смог уже никогда, он и нового света впустить в свою жизнь не сумел — будто остановилось для него здесь время любви, время улыбки, слез и душевной близости… Позже, найдя себе пустующую лачугу в ауле, вырыл Демесин новую могилу, куда перенес родителей, и теперь каждую пятницу читал молитвы над их изголовьем – сколько знал или запомнил из священных книг. Причина внезапной смерти его родителей, кроме него, никому так и не стала известна; она ли потрясла его так — потеря отца и матери разом, или то, что он — сам, один — копал для них могилу и навсегда прощался с ними, а может быть, все это вместе сложилось в его душе, только время не смогло избыть утраты: Демесин становился