спешили ока зать внимание нежданному посетителю, а сами как бы между прочим старались придвинуться к Ормантаю по ближе; их взгляды, обращенные на председателя, полнились беспокойством. Да и председатель не сразу нашелся — мало ли пришло в голову блаженному Демесину, и кто знает, чем чреват этот нежданный визит? — Т-тебе… что, т-товарищ Д-демесинов? — Он и сам, пожалуй, не заметил, как имя посетителя обернулось в его устах фамилией. Тот уставился в упор, кажется, готовый расплюющить взглядом. — Я — не товарищ… Демесин я! — пробасил как-то предупреждающе. — Да… Демесин… прости! Н-ну, и что надо? — На фронт меня отправляй! Я пашистов уничтожу – всех! — Н-нет… нельзя т-тебе… нельзя ехать,— сказал, мало-помалу приходя в себя, Ормантай. — Почему — нельзя? — Вот так. Нельзя. — Так я спрашиваю — почему? — При последних сло вах глаза Демесина потемнели, совсем запали, на скулах заходили желваки. Женщины сейчас были подобны камышинкам в ветреный день и так же, в зависимости от тона Демесина, кло нились то в одну, то в другую сторону разговаривающих. На сей раз дружно подались они к Ормантаю. Но пред седатель молчал. И чем дольше затягивалось это молча ние, тем большим беспокойством веяло от «актива»: не вы пуская краешком глаза близящегося к столу Демесина, женщины умоляюще смотрели на Ормантая, на кого еще им было надеяться,— скажи, дескать, этому… хоть что-то! — Ты не поедешь… Ты здесь… нужен! — выдавил на конец Ормантай, словно давая женщинам хоть на время перевести дыхание. — К-как? — теперь пришел черед заикаться Демесину, видно, ничего еще не понимающему. Хоть женщины тоже не поняли, растерянность устра шающего человека позволила им прийти в себя и выпря миться. — А так,— сказал уже уверенно Ормантай, довольный действием своих слов на Демесина и оттого тотчас осме левший. «И этого тронутого, оказывается, можно пронять!» И, глядя тому прямо в глаза, повторил отчетливо: — Ты здесь нужен. Ты наш покой охранять должен. Случайные слова, что пришли Ормантаю на ум,— на до ж было что-то ответить! — и в самом деле произвели впечатление на Демесина. Он остановился в паре шагов от стола, который отделял его от сгрудившегося возле председателя актива; остановился Демесин с выражением величайшей