двор.— Старик твой —делегат. Слышишь, ста рая,— де-ле-гат! — Господи, что это еще? — Э, где тебе понять? В Москву еду, в Москву! Утром, понимаешь, судить хотели, а теперь — де-ле-гат! — А что тебе, старому, в Москве-то? — Собрание там, большое собрание. Со всей страны, животноводы соберутся. Давай-ка, старая, сегодня овечку прирежем. Гостей назовем. Дорожку, говорят, обмывать надо. И затянул громко: Эй, га-гу, га, га-гу, га-ги… Га-гу, гак-кай… Так, напевая, вышел во двор. Старушка, у которой все последние дни голова шла кругом, опять не уразумела ничего и лишь руками всплес нула: — В себе ли он, сердечный? Какой суд, какой деле гат?! — Но потом, выскочив вслед за стариком, переспро сила все же: — Ты и впрямь на это собрание едешь? — А как же?— откликнулся Кемпирбай, который к то му времени успел уже вывести из сарая овцу и связал ей ноги.— Или, думаешь, этапом туда меня гонят? — Бедняжка, русского не знаешь, что ты там поймешь? — Исчезни с глаз долой, раскаркалась тут! — рассер дился вдруг Кемпирбай.— Русского не знаю. Что ж? Ты его знаешь, а? — Я же… со мной-то чего равняешься? — Проваливай, говорю!— рявкнул он, сплевывая на землю.— Гляди-ка, спорить норовит. Думаешь, другие, что едут, умнее меня? Принеси-ка лучше точилку! С сумерками Кемпирбай отправил внука по соседям, приглашая их на завтра к себе. «Того-то, того-то…» — пере числял он, загибая пальцы. Мальчуган с криком: «Ур-ра! Дедушка в Москву едет!»— был уже в воротах, когда Кемпирбай остановил его. — Эгей,— сказал он,— ты еще этого петуха Орысбаи не забудь и Мусира. — А Отара-ага? — Ну давай и его, не оставаться ж ему, окаянному! Поздним вечером, когда многие в ауле уже укладыва лись спать, Кемпирбай со старухой и с внуком ели свежее жаркое из баранины, запивая его чаем. — Зря я сегодня Молдабая обидел,— проговорил вдруг старик.— Завтра перед ним голову поставьте, как-никак давний знакомый. Но и сам он хорош. Уж такой на служ бе исполнительный, отца родного не признает. Волнения дня сказались — хотелось пить. И старик тя-яул чай долго, небольшими порциями, смакуя. Ни слова больше не проронил. Но вдруг у него