женщиной, в чьих манерах, со вкусом подобранной одежде ощущалась особая изысканность, шарм, и это умение держать себя сквозило во всем: в ее словах, смехе, даже в том, как она поглядывала на незнакомого человека. Всегда деликатная и приятная в манере поведения, она никогда не теряла чувство меры, словно от природы в ней было заложено это качество. Она была женщиной, в которой естественно соединились скромность, учтивость и внутренняя горделивость. Она не чуралась посторонних, обычно ее окружало множество людей, однако что-то всегда выделяло ее из этой толпы. По этому поводу можно было сказать, что, находясь в гуще, она умела-таки оказаться впереди всех. Она тратила солидные суммы на неделю-другую летнего отдыха, и, кто знает, то ли от того, что был у нее такой приятный, радушный характер, то ли от того, что ее муж Заманбек в далекой Алма-Ате был большим человеком, и веяние этого сказывалось здесь, прибрежный народ этого удаленного небольшого моря сердечно любил ее, души не чая в ней. Всякий раз Жамал встречали здесь с горячим радушием и распростертыми объятиями, по-иному не бывало. И затем обнаруживалось, что кое-кто из важных, ответственных людей, заезжавших сюда по делам, были накоротке с ее мужем, либо с ней, либо просто знались с ними. До перевода по службе в Алма-Ату Заманбек работал на руководящих должностях во многих районных и областных центрах. Поэтому Жамал не удивлялась тому, что и в этих краях обнаруживались люди, с которыми муж имел дело либо в Москве на крупных собраниях, либо где-то по работе. И обычно бывало так, что, не подозревая о существовании на белом свете этих людей, но случайно встретившись, перекинувшись парой-другой словечек с ними, Жамал потом обретала в них как бы старых, добрых друзей, которых знавала всю жизнь. Быть может, поэтому местное начальство ни в чем не отказывало ей, спеша навстречу, стоило ей заикнуться о чем-нибудь. И всякий из них, встретившись на пути, после обычных приветствий и пожеланий, считал необходимым осведомиться с особой любезностью: «Ну как, Заманбек Акимович звонил? Как его здоровье? Когда выйдет в отпуск?» Жамал же хотела от них только одного – чтобы хотя раз в неделю прогуляться на двадцать-тридцать километров на теплоходе по морю, дабы полюбоваться видом Ай-Петри. Особенно хорош был величаво-горделивый этот пейзаж над туманными далями в ясную погоду, когда по морю бежали мелкие курчавые волны. И так эта картина была по душе Жамал, что не желала она никакого другого развлечения для себя. Никогда не устала бы она любоваться этой картиной, готова была часами